Лингвистический энциклопедический словарь - ава́ро-а́ндо-це́зские языки

группа языков, входящих в нахско-дагестанскую ветвь кавказских (иберийско-кавказских) языков. Распро­стра­не­ны главным образом в горном Дагестане. Девять А.-а.-ц. я. составляют аваро-андийскую подгруппу и пять — цезскую, или дидойскую, подгруппу (см. Цезские языки). В аваро-андийскую подгруппу, признанную не всеми учёными, входят аварский язык и андийские языки — ботлихский, годоберинский, ахвахский, каратин­ский, багвалинский, тиндинский, чамалинский и андийский. Аваро-андийские языки в генетическом плане обнару­жи­ва­ют весьма близкое родство. Разли­чия между некоторыми из них настолько незна­чи­тель­ны, что их можно описывать как диалекты одного языка, например ботлихский и годоберинский, багвалинский и тиндинский языки. Наиболее разли­ча­ют­ся андийский и чамалинский языки.

Аварский язык, имеющий наибольшее число носителей среди языков аваро-андийской подгруп­пы и являющийся языком межнационального общения и школьного обучения у андийских и цезских народностей, занимает примерно одну треть территории горного Дагестана, а за его пределами распространён также в Закатальском и Белоканском районах Азербайджанской ССР. Граница распро­стра­не­ния аварского и андо-цезских языков отодви­ну­лась за последние 20—30 лет на север в связи с возник­но­ве­ни­ем на целинных и залежных землях равнинной части Дагестана много­от­рас­ле­вых хозяйств — она проходит по южному берегу нижнего течения реки Сулак, а местами и по обоим её берегам.

Основная масса носителей андийских языков живет в самой высокогорной части Дагестана, в бассейне реки Андийское Койсу между Андийским и Богосским хребтами. Западная административная граница между Дагестаном, Чечено-Ингушетией и Грузией совпадает с этнической границей, далее которой андийские языки не были исторически распространены. За пределами Дагестана, в Азербайджане, имеется только один андоязычный аул Ахвахдере (Азербайджанская ССР), в котором живут носители разных диалектов ахвахского языка.

Аваро-андийские языки имеют очень развитую систему согласных и достаточно развитую систему гласных, что характерно также и для других дагестанских языков. Во всех аваро-андийских языках есть пять чистых, или оральных, гласных: а, е, и, у, о. Назализованные гласные а̃, е̃, и̃, у̃, о̃, возникшие в результате ослабления и выпадения носового сонорного н (реже м), имеются только в ботлихском, тиндинском, ахвахском, чамалинском, багвалинском языках, а долгие гласные а̄, е̄, ӣ, ӯ, о̄, появившиеся в результате слияния двух одинаковых оральных гласных, характерны только для чамалинского, ахвахского и тиндинского языков. Как назализованные, так и долгие гласные вторичны по отношению к оральным. Характерный признак гласных в андийских языках — их произношение в начале слова с твёрдым приступом. Одна из важных черт консонантизма этих языков — противо­по­став­ле­ние глухих аффрикат и спирантов по корреляции «слабый — сильный»: ц — цц, цӀ — цӀцӀ, ч — чч, чӀ — чӀчӀ, лӀъ — лӀ, къӀ — къ (аффрикаты), с — сс, ш — шш, лъ — лълъ, х — хх (спиранты) и т. д. В отдельных андийских языках имеются случаи нарушения такой корреляции. Почти во всех андийских языках утрачен слабый коррелят ц, а его сильный коррелят цц остался. Во многих языках этой подгруппы сильному разрушению подвергся и коррелятивный ряд латеральных согласных. Полностью шумные латеральные сохранились в ахвахском языке, противопоставляясь и по признаку «слабый — сильный»: лъ — лълъ (спиранты), лӀ — лӀлӀ, кьӀ — кь (аффрикаты). В багвалинском языке остались только лълъ и кь. Между отдельными андийскими языками наблюдаются фонетические различия: в тиндинском и годоберинском нет сильных смычно-гортанных аффрикат цӀцӀ и чӀчӀ. Они заменены здесь несмычно-гортанными цц, чч. В ахвахском языке слабые свистящие согласные с, ц, цӀ перешли в шипящие ш, ч, чӀ. Сильные шипящие переходят в сильные свистящие и в говорах чамалинского языка.

Грамматический строй аваро-андийских языков характеризуется чертами, общими для всех нахско-дагестанских языков: противо­по­став­лен­ность непереходных глаголов переход­ным, которая проявляется в управляемых ими ядерных падежах — в абсолютиве и эргативе, лежащих в основе двух основных синтаксических конструкций дагестанских языков; наличие именных и морфологических классов, и др. Однако в аваро-андийских языках, в отличие от ряда других дагестанских языков, отсутствует личное спряжение. Глагольные формы не дифферен­ци­ру­ют­ся по видовому признаку (за исключением аварского языка). По этому признаку аваро-андийские языки отличаются от лакского и даргинского языков, в которых корреляция между категориями вида и времени стала ведущим признаком функцио­ни­ро­ва­ния глагола в целом. В аварском языке по видовому признаку дифферен­ци­ру­ет­ся небольшая часть глаголов. Формы, выражающие однократное действие, имеют нулевой аффикс, а формы, выражающие длительное действие, марки­ру­ют­ся дуративными аффиксами ‑ар(къунцӀ-ар-изе ‘заниматься стрижкой’), ‑д(цӀцӀал-д-езе ‘заниматься чтением’) и др. Признаком вида в части глаголов является аблаутное чередование ‑и‑, ‑у- — ‑е‑: кӀ-у-тӀи-зе ‘стучать’— кӀ-е-тӀ-езе ‘стучаться’. Много­крат­ное действие, как разно­вид­ность дуративного действия, выражается редупликацией корня: кӀутӀ-кӀутӀизе ‘стучаться часто’.

В андийском и ботлихском языках сохранились следы более архаичной для дагестанских языков категории одушевлённости​/​неодушевлённости, ср. ботлих. хъуъа-р, вашал, йешил, кӀате ‘хорошие сыновья, дочери, лошади’ (класс одушевлённых предметов, экспонент ‑р); хьуъа-б гъерабдалъи, чирахъабалъи ‘хорошие ложки, лампы’ (класс неодушевлённых предметов, экспонент ‑б). Впоследствии эта категория преобразовалась в категорию личности​/​неличности. В андийском языке (нижнеандийские говоры) существительные распределены по именным классам по архаическому принципу — без учёта их числовых форм. Именные классы, постро­ен­ные без учёта форм граммати­че­ско­го числа, имеются и в других группах нахско-дагестанских языков, например в лакском, однако по своему построению они в этих языках не совпадают. Только в андийских языках существует пятичленная система именных классов (в годоберинском, каратинском, ахвахском, багвалинском и тиндинском языках), из которых 3 — в единственном числе и 2 — во множественном числе. Система именных классов аварского языка, в которой имена существительные по форме их единственного числа распределяются по трём классам (мужчин, женщин, животных и вещей), не характерна для других языков. Она возникла исторически из шестичленной системы.

Специфической чертой аваро-андийских языков является наличие косвенных основ парадигмы склонения имён существительных, субстан­ти­ви­ро­ван­ных атрибутивных имён — прилагательных, причастий, числительных, указательных местоимений и др. Эти косвенные основы в андийских языках марки­ру­ют­ся специальными аффиксами — носителями семантики класса мужчин и класса женщин типа ‑щу(для класса мужчин) и ‑лълъи(для класса женщин), например има-щу-р ‘отец’, ила-лълъи-р ‘мать’ (багвалинский язык). В аварском языке аффиксы — носители семантики классов людей ‑с и ‑лъ — являются одновременно и показа­те­ля­ми эргатива: васа-с ‘сын’, яса-лъ ‘дочь’. Эти аффиксы строго выборочно образуют косвенную основу только от существительных, обозначающих либо мужчин (-с), либо женщин (-лъ), а иногда и вещь. Формы прилагательного, причастия, числительных, указательных местоимений, марки­ро­ван­ные классным экспонентом мужского класса ‑в, образуют косвенные основы только с помощью суффикса типа ‑с, а формы, марки­ро­ван­ные экспонентами других классов (-й, ‑б и т. д.), такие основы образуют только посредством аффикса типа ‑лъ; при этом ауслаутные классные показатели выпадают, ср. авар. лъикӀа-в (класс мужчин) ‘хороший’ — лъикӀа-с (эргатив) ‘хороший’; лъикӀа-й (класс женщин) ‘хорошая’; лъикӀа-б (класс животных и вещей) ‘хорошее’ — лъикӀа-лъ (эргатив) ‘хорошая, хорошее’.

Общей типологической чертой андийских языков является наличие в их парадигме двух родитель­ных падежей, каждый из которых закреплён за определённой парадигмой. В парадигме класса наименований мужчин, в котором основообразующим элементом косвенных форм является аффикс типа ‑щу‑, представлен родительный падеж, марки­ро­ван­ный исключительно классными показателями, напр. васс ‘брат’ — вассу-б ‘брата’ (багвалин­ский язык), гьекӀва ‘мужчина’ — гьекӀва-щу-в ‘мужчины’ (каратинский, ботлихский, годоберинский языки). Так же образуется родительный падеж и от субстан­ти­ви­ро­ван­ных атрибутивных имен, марки­ро­ван­ных в абсолютиве показателем мужского класса ‑в. В парадигме класса женщин и класса вещей, где основообразующим аффиксом косвенных падежей являются ‑лълъии его варианты, родительный падеж не дифферен­ци­ру­ет­ся на морфологически обособленные классные формы. Такой родительный падеж в андийских языках марки­ру­ет­ся неклассными аффиксами ‑лӀ, ‑лӀа, ‑лълъ. Аналогичный родительный падеж (с теми же аффиксами) образуется от субстан­ти­ви­ро­ван­ных атрибутивных имён, марки­ро­ван­ных в абсолютиве показателями классов женщин и вещей ‑й, ‑б. В косвенных основах множественного числа место аффиксов класса мужчин и класса женщин занимает аффикс класса людей ‑ло в каратинском и ахвахском языках, аффикс ‑лу в багвалинском языке. В косвенных основах аффиксами класса вещей в каратинском языке являются ‑а, ‑и, в ахвахском ‑ле, в багвалинском ‑а. Аналогичные аффиксы — носители семантики классов людей и вещей — характерны также для косвенных падежей субстан­ти­ви­ро­ван­ных прилага­тель­ных, числительных, указательных местоимений и причастий.

В аварском языке нет классного родительного падежа. В андийском, ботлихском, тиндинском, чамалинском и аварском языках исчезли аффикс класса людей ‑ло и аффикс класса вещей ‑ле. В других андийских языках аффиксы класса людей ‑ло, ‑лу в косвенных основах множественного числа не зарегистрированы.

Показатели категории морфологического класса ‑в, ‑й, ‑б, ‑р в именах существительных не функцио­ни­ру­ют. В отличие от них аффиксы косвенных основ ‑щу, ‑лълъи, ‑ло, ‑лу — показатели категории именного класса — являются составными элементами имён существительных.

Роль классных показателей категории морфологического класса в аваро-андийских языках более значительна, чем в других нахско-дагестанских языках. Это основные грамматические средства выраже­ния прилагательных, указательных местоимений, именных форм глагола, одного из типов родительного падежа. Аффиксы косвенных основ ‑щу, ‑лълъи, ‑ло, ‑лу являются характер­ным призна­ком парадигмы имени только в аваро-андийских языках, в других нахско-дагестанских языках не встречаются.

Во всех аваро-андийских языках процесс дифференциации эргатива от абсолютива в именах существи­тель­ных полностью завершился, а в личных местоимениях наблюдаются различные стадии этого процесса. Эргатив и именительный падеж не различаются в местоимениях годоберинского и андийского языков. В ботлихском языке дифферен­ци­ро­ва­лись лишь формы местоимения 1‑го лица единственного числа; в чамалинском языке морфологически обособились лишь формы обоих местоимений единственного числа. Часть аффиксов эргатива личных местоимений свойственна и эргативу имён существительных, ср. ахвах. ме-де ‘ты’ — бати-де ‘жеребец’ каратин. ищи-л ‘мы’, хвани-л ‘лошадь’ багвалин. бишти-р ‘вы’, имащи-р ‘отец’ другая часть имеет иное происхождение, ср. багвалин. ме-н ‘ты’, каратин. мену-а ‘ты’, тиндин. м-и ‘ты’.

В аваро-андийских языках основной способ образования субстантивов и глаголов — суффиксальный, более продуктивный в аварском и менее продуктивный в андийском языках. Префиксальный способ словообразования не получил развития. Глаголы с превербами отсутствуют.

В аваро-андийских языках, кроме двух конструкций предложения — эргативной и абсолютной [в андийских языках аффиксы эргатива ‑ди, ‑д, ‑р, ‑л, ‑йи; в аварском языке — ‑с, ‑лъ (в андийских языках варианты этих аффиксов образуют косвенную основу), ‑л, ‑ца, ‑з], есть ещё дативная, или аффективная, конструкция, функцио­ни­ру­ю­щая с глаголами чувственного восприятия (verba sentiendi), которые по своей семантике стоят вне категории переходности​/​непереходности, например Инсуда вац вихьана (букв. — ‘на отца брат виделся’) ‘отец брата видел’ (авар. яз.). В цегобском говоре ахвахского языка зарегистрированы глаголы чувственного восприятия, управляющие не дативом, а эргативом (динде ба‘и ‘я знаю’), что не характерно для остальных нахско-дагестанских языков. В аварском языке форма переходного глагола, марки­ро­ван­ная одним из дуративных аффиксов, становится непереходной, безобъектной, и активный эргативный субъект преобразуется в инактивный именительный субъект: дос цӀцӀалула тӀехь ‘Он читает книгу’ — дов цӀцӀал-д-ола ‘Он занимается чтением’, т. е. в сфере функцио­ни­ро­ва­ния переходного глагола сосуществуют две контрастные конструкции — эргативная и абсолютная.

Для образования сложных слов употребляются основосложение и суффиксация, при этом употреб­ля­ют­ся слова, принад­ле­жа­щие к различным частям речи и стоящие как в прямой, так и в косвенной формах.

До Октябрьской революции 1917 аваро-андийские народности не имели своей письмен­но­сти и пользо­ва­лись видо­из­ме­нён­ным арабским алфавитом. Носители бесписьменных андий­ских языков (языков бытового общения) пользуются литературным аварским языком. Об изучении А.-а.-ц. я. см. Кавказоведение.

С. М. Хайдаков.